Ловить окато
Текст и фотографии © Татьяна Тайганова
После переезда в Вологду мой паспорт аннулировался из-за того, что я понятия не имела, что ещё в Челябинске нужно было брать какой-то вкладыш о российском гражданстве. Несколько лет я легко и незатейливо обходилась без паспорта, бандероли за меня получала мама, заграница вне горизонтов моей жизни, а больше он как-то и ни к чему был в те времена.
От перспектив хождения по присутственным местам у меня начинается паника, трясучка и почти потеря сознания. У меня очень сложные отношения с пространством, я в нём пропадаю бесследно и меня потом приходится искать. Поэтому я откладывала визит в паспортный стол несколько лет.
Но однажды бандероль маме не выдали, и стало ясно, что Час Икс настал и более не увернуться.
От перспектив хождения по присутственным местам у меня начинается паника, трясучка и почти потеря сознания. У меня очень сложные отношения с пространством, я в нём пропадаю бесследно и меня потом приходится искать. Поэтому я откладывала визит в паспортный стол несколько лет.
Но однажды бандероль маме не выдали, и стало ясно, что Час Икс настал и более не увернуться.
* * *
Паспортный во «городе Во!» эпос неописуем.
Последний эпизод в паспортно-визовой службе:
— Где ваши квитанции об оплате?
— Дык пжлста…
— Они двухлетней давности!
— Новые тоже есть, пжлста.
— Тут всё неправильно!
Вспоминаю, как поштучно выверяла нули-цифры в банке, прежде чем. Чувствую, как начинает стремительно съезжать крыша и холодеют руки-ноги. Выныриваю сквозь очередь из кабинета, становлюсь вплотную к настенной паспортно-визовой агитации, выгребаю очки и начинаю по застеклённому образцу скрупулезно сверять сверху-вниз и слева-направо цифру за цифрой в чеке.
Всё идентично.
«Не может быть», — удивляюсь себе, чувствуя даже некоторое самоуважение.
Проверяю в обратном порядке.
Идентично.
Прорываюсь сквозь гневную очередь вспять:
— Заполнено правильно. Сверила по вашему образцу. Только что.
— Это у вас правильно! А банковский кассовый отпечаток гласит, что деньги направлены не туда!
— То есть?
— А то, что вы заполнили правильно, а кассир проставил не те реквизиты.
— А я причём?
Жом плечами.
— Не оплачено.
— И сколько раз нужно платить за одно и то же?
Жом плечами.
— Платите в другом банке.
— То есть обойти все банки города, в надежде на счастливое совпадение реквизитов клиента с кассовой печатью? А где гарантия, что другой кассир в другом банке сделает как надо?
Жом плечами.
— …И что теперь?
— На Козлёнскую 17. Идите, успеете до закрытия.
…Таня, мучительно вычисляя неведомую географию Города Во, ползёт из визового царства вон в поисках Козлёнской 17. Резонно предполагая, что речь идет о Правильном Банке, где поставят Правильный Штамп.
Последний эпизод в паспортно-визовой службе:
— Где ваши квитанции об оплате?
— Дык пжлста…
— Они двухлетней давности!
— Новые тоже есть, пжлста.
— Тут всё неправильно!
Вспоминаю, как поштучно выверяла нули-цифры в банке, прежде чем. Чувствую, как начинает стремительно съезжать крыша и холодеют руки-ноги. Выныриваю сквозь очередь из кабинета, становлюсь вплотную к настенной паспортно-визовой агитации, выгребаю очки и начинаю по застеклённому образцу скрупулезно сверять сверху-вниз и слева-направо цифру за цифрой в чеке.
Всё идентично.
«Не может быть», — удивляюсь себе, чувствуя даже некоторое самоуважение.
Проверяю в обратном порядке.
Идентично.
Прорываюсь сквозь гневную очередь вспять:
— Заполнено правильно. Сверила по вашему образцу. Только что.
— Это у вас правильно! А банковский кассовый отпечаток гласит, что деньги направлены не туда!
— То есть?
— А то, что вы заполнили правильно, а кассир проставил не те реквизиты.
— А я причём?
Жом плечами.
— Не оплачено.
— И сколько раз нужно платить за одно и то же?
Жом плечами.
— Платите в другом банке.
— То есть обойти все банки города, в надежде на счастливое совпадение реквизитов клиента с кассовой печатью? А где гарантия, что другой кассир в другом банке сделает как надо?
Жом плечами.
— …И что теперь?
— На Козлёнскую 17. Идите, успеете до закрытия.
…Таня, мучительно вычисляя неведомую географию Города Во, ползёт из визового царства вон в поисках Козлёнской 17. Резонно предполагая, что речь идет о Правильном Банке, где поставят Правильный Штамп.
* * *
У меня пожизненный топографический затык, в цивилизации я как в дремучем лесу. Нет, в лесу мне несоизмеримо легче: заплутала за всю жизнь лишь один раз, в Ласковом своем Лесе, но там мыс был такой, что с обеих сторон — тютелька в тютельку по Озеру, на берегах — по Стогу и по Старой Берёзе, разбитой молнией, — полная симметрия бытия. В цивилизации же — бедствие, я до сих пор промахиваюсь мимо собственного кувшиновского подъезда. Пока была жива Сердечная Чакра, то она, сущность разумная, и блюла во время наших прогулок всю географическую логику. Хотя и ей, разумной, удавалось не всегда, ежели Двуногое глубоко погрязало в размышлительной медитации. Помню и по сей день скорбный смородиново-черноокий мудрый пуделиный взгляд, когда я, настойчиво пыхтя, пыталась во втором часу ночи открыть своим ключом несвою дверь на несвоём третьем этаже и в несвоём соседнем подъезде. Чакра вздыхала у колена терпеливо и сострадательно. За дверью было очень, очень тихо и очень, очень пристально.
Знающие во избежание драм и комедий стараются не выпускать меня в город в одиночестве.
Знающие во избежание драм и комедий стараются не выпускать меня в город в одиночестве.
* * *
…Козлёнская где-то совсем рядом. Остановка, на которой я выхожу по пути следования в паспортно-визовые подпространства, именно так называется. Но я ж себя знаю, поэтому вылавливаю пожилую вОлОгжанку самого коренного вида, дабы вовремя уточнить курс. Вологжанка задумывается, осеняется и машет рукой налево:
— Первый перекрёсток!
Добредаю до Первого Перекрёстка. Усомняюсь почти вовремя.
Следует уточнить особенность вОлОгОдскОгО менталитета: в Городе Во не приняты указатели. Ни номеров домов, ни названий улиц за просто так не найти. То есть они как бы есть, но в расчете одна табличка на квартал. И эту табличку нужно еще нарыть. Чтоб понять, где находишься. Иногда искать приходится долго и по задворкам, набитым тупиками и прочими непроходимостями.
…Усомняюсь ещё раз и вылавливаю Вторую Вологжанку аборигенного облика. Вторая указывает в противоположном направлении, убеждённо утвердив то же:
— Первый перекрёсток!
Ещё одна национальная особенность Города Во: народ не знает, где живёт. А ориентируется исключительно прагматически. На основе личного эмпирического опыта.
Что не удивительно. Потому как однажды, тоже в поисках банка, но уже по другому случаю, после пяти дефиле по одной и той же насущно необходимой улице моя логика испытала чувствительный стресс: мне нужен был дом номер 12 именно на этой улице, и я тупо его изыскивала, строго следуя по чётной стороне и наблюдая головокружительную арифметическую последовательность: 2, 6, 8, 14, 33, 17, 5…
Дома номер 12 там не существовало. И аборигены, разумеется, никогда о нём не слышали. Но советы давали охотно. Я приползла домой в истерике.
— Первый перекрёсток!
Добредаю до Первого Перекрёстка. Усомняюсь почти вовремя.
Следует уточнить особенность вОлОгОдскОгО менталитета: в Городе Во не приняты указатели. Ни номеров домов, ни названий улиц за просто так не найти. То есть они как бы есть, но в расчете одна табличка на квартал. И эту табличку нужно еще нарыть. Чтоб понять, где находишься. Иногда искать приходится долго и по задворкам, набитым тупиками и прочими непроходимостями.
…Усомняюсь ещё раз и вылавливаю Вторую Вологжанку аборигенного облика. Вторая указывает в противоположном направлении, убеждённо утвердив то же:
— Первый перекрёсток!
Ещё одна национальная особенность Города Во: народ не знает, где живёт. А ориентируется исключительно прагматически. На основе личного эмпирического опыта.
Что не удивительно. Потому как однажды, тоже в поисках банка, но уже по другому случаю, после пяти дефиле по одной и той же насущно необходимой улице моя логика испытала чувствительный стресс: мне нужен был дом номер 12 именно на этой улице, и я тупо его изыскивала, строго следуя по чётной стороне и наблюдая головокружительную арифметическую последовательность: 2, 6, 8, 14, 33, 17, 5…
Дома номер 12 там не существовало. И аборигены, разумеется, никогда о нём не слышали. Но советы давали охотно. Я приползла домой в истерике.
* * *
…Третий абориген Козлёнскую угадал.
И я пооошлаааа…
Через пару километров поняла, что к семнадцатому дому на этой улице доберусь, ежели пёхом, то часа через три.
Стоп.
Надо мыслить трезво.
Надо мыслить логично.
Последовательно.
Дедуктивно.
Зависаю вовсе.
Карман куртки почему-то подпрыгивает. Сам по себе. Ну да, там же мобильник. Кто-то звонит. Сейчас я ему всё скажу про Город Во.
…Заполошный голос Щекиной:
— Ты гдеее?!!
— Понятия не имею!-тр-пр-фр-чтоб-ваша-вологда!!
Галина пережидает и вклинивается в паузу выдоха.
— Таааня! Я знаю, где Козлёнская 17! Я точно знаю, что там нет и не было никакого банка!
На Козлёнской, Таня, всю дорогу единственный банк, тот — около Юрочки, на перекрестке, и другого — НЕТУ! Иди туда!
— тр-пр-фр!! — на лице кипят злые слёзы.
Поворачиваю вспять.
Захожу.
Настигает банковский охранник:
— Вам тут чего?
— Дык пошлину заплатить.
— Не видите объявы на двери?
— Нет.
— До часу касса работает! ДО ЧАСУ! И сколько можно всем объяснять, блин…
Выползаю. Смотрю на дверь. Дивлюсь на объяву.
Следом, из той же двери того же банка — профессионально-торопливый мужчина курьерско-делового вида. Торможу его и вопрошаю:
— Будьте добры, проясните: какой номер у этого дома?
— А я знаю?!
…Намотав километров пять самых разных дистанций, трижды заблудившись и дважды облаяв по мобильнику панически сочувствующую Щекину — «Ты где? За вокзалом?!! Стой где стоишь — сейчас спасу!» — «Ненааадоменяяяспасааать!!» — возвращаюсь в исходную паспортно-визовую точку:
— Объясните пжлст куда вы меня послали… Там, куда вы меня послали, нет банка.
— Причем здесь банк? — искренне изумляется тётка. — Там ОКАТО.
У меня уносится крыша. Со свистом. Становится легко и спокойно. Мне не дадут паспорта. Никогда. И правильно. Зачем паспорт таким как я? — не нужен им паспорт. Им вообще ничего не нужно. Они балласт сна, который снится Городу Во. В Городе Во на Козлёнской живёт Окато. В подъезде. Нет, в подвале. И на чердаках. И в бойлерных. Днем Окато таится, а по ночам выходит на охоту. Добычу Окато разносит по Банкам. Попутно уничтожая таблички с именами улиц. И переставляя дома с чётных сторон улиц на нечётные.
Сквозь полуообморок удалённо доносится паспортно-визовым голосом:
— …третий этаж… заявление… мне позвонят… понедельник… сегодня её уже нет…
Сожрал «её», стало быть, Окато.
«Заявление», преследующее последнее время всепроникающим монстром, приводит в сознание. Встряхиваюсь:
— Опять?! Какое?
— А такое, чтоб перечисление по вашему чеку стало перечислением в наш банк!
И я пооошлаааа…
Через пару километров поняла, что к семнадцатому дому на этой улице доберусь, ежели пёхом, то часа через три.
Стоп.
Надо мыслить трезво.
Надо мыслить логично.
Последовательно.
Дедуктивно.
Зависаю вовсе.
Карман куртки почему-то подпрыгивает. Сам по себе. Ну да, там же мобильник. Кто-то звонит. Сейчас я ему всё скажу про Город Во.
…Заполошный голос Щекиной:
— Ты гдеее?!!
— Понятия не имею!-тр-пр-фр-чтоб-ваша-вологда!!
Галина пережидает и вклинивается в паузу выдоха.
— Таааня! Я знаю, где Козлёнская 17! Я точно знаю, что там нет и не было никакого банка!
На Козлёнской, Таня, всю дорогу единственный банк, тот — около Юрочки, на перекрестке, и другого — НЕТУ! Иди туда!
— тр-пр-фр!! — на лице кипят злые слёзы.
Поворачиваю вспять.
Захожу.
Настигает банковский охранник:
— Вам тут чего?
— Дык пошлину заплатить.
— Не видите объявы на двери?
— Нет.
— До часу касса работает! ДО ЧАСУ! И сколько можно всем объяснять, блин…
Выползаю. Смотрю на дверь. Дивлюсь на объяву.
Следом, из той же двери того же банка — профессионально-торопливый мужчина курьерско-делового вида. Торможу его и вопрошаю:
— Будьте добры, проясните: какой номер у этого дома?
— А я знаю?!
…Намотав километров пять самых разных дистанций, трижды заблудившись и дважды облаяв по мобильнику панически сочувствующую Щекину — «Ты где? За вокзалом?!! Стой где стоишь — сейчас спасу!» — «Ненааадоменяяяспасааать!!» — возвращаюсь в исходную паспортно-визовую точку:
— Объясните пжлст куда вы меня послали… Там, куда вы меня послали, нет банка.
— Причем здесь банк? — искренне изумляется тётка. — Там ОКАТО.
У меня уносится крыша. Со свистом. Становится легко и спокойно. Мне не дадут паспорта. Никогда. И правильно. Зачем паспорт таким как я? — не нужен им паспорт. Им вообще ничего не нужно. Они балласт сна, который снится Городу Во. В Городе Во на Козлёнской живёт Окато. В подъезде. Нет, в подвале. И на чердаках. И в бойлерных. Днем Окато таится, а по ночам выходит на охоту. Добычу Окато разносит по Банкам. Попутно уничтожая таблички с именами улиц. И переставляя дома с чётных сторон улиц на нечётные.
Сквозь полуообморок удалённо доносится паспортно-визовым голосом:
— …третий этаж… заявление… мне позвонят… понедельник… сегодня её уже нет…
Сожрал «её», стало быть, Окато.
«Заявление», преследующее последнее время всепроникающим монстром, приводит в сознание. Встряхиваюсь:
— Опять?! Какое?
— А такое, чтоб перечисление по вашему чеку стало перечислением в наш банк!
* * *
...Я человек неизлечимо наивный, потому в своих потусторонних бродилках по Городу Во тупо посещаю все компьютерные фирмы, бодро рекламируемые по местному ТВ как экстра-класс. Наивность моя в данном случае в том, что очень хочу посозерцать планшет. Вживую. Мечта. Нереальная, но вдохновляющая. Потому что маюсь и хочу рисовать. Как-нить минуя процедуру планшетного сканирования готовых работ, от которой всегда хочется заплакать. Нет, ну можно, конечно, и так... но с планшетом начался бы болдинский сезон. Художник, как водится, без сапог. Не купить — знаю, что не купить, — так хоть полюбоваться бы, подержать в ладонях, а после магического соприкосновения, глядишь, и Среда бы откликнулась материализующим идею эхом.
В компофирмах мрачно заседают за мониторами молодцы-консультанты. Красавцы как на подбор, косая сажень. Взгляд отсутствующий — посетители некстати выдергивают из Интернета, где интересней. Речь у продвинутых красавцев — вОлОгОдская, то бишь смятая и невнятная, через губу, а то и две. Помню фразу из графоманозалежей: «говорил не разжимая губ». Никакой не ляп — в Городе Во именно так и общаются. Общение с консультантами затруднено ещё и дополнительно: они не знают, что такое «планшет», «таблетка» и «Wacom».
— Что вас интересует? — голос откуда-то из интернетовского окопа.
— Графический планшет. Дешевый.
— Что-что-что?.. — Консультантский взор растерянно скользит по витринным ноутбукам. «Хороши», — соглашаюсь я мысленно.
— Это такая... фиговина для рисования. Электронный твёрдый коврик. С ручкой. И с мышкой.
— Да-а?! Никогда не слышал.
— Может, привезти откуда-нить возможно?
— А где ж искать-то?
— Поиск/Wacom.
...Набирает. Шуршит мышью. Зависает надолго. Видать, ничего не находит — звонит в магазинные задворки:
— Серёга, найди в Сети ту фигню, на которой у тебя жена козюльки рисует!
...Ещё с полчасика — лик консультанта слегка проясняется:
— Вроде есть… За 100 долларов, без мыши, формат А6. Дешевле нет. Дороже есть.
Зависает в мониторе. Изучает фигню. Я пытаюсь обогнуть стол и заглянуть туда же, чтоб тоже поизучать. Консультант рявкает:
— На место!
И снова выпадает в нирвану.
В компофирмах мрачно заседают за мониторами молодцы-консультанты. Красавцы как на подбор, косая сажень. Взгляд отсутствующий — посетители некстати выдергивают из Интернета, где интересней. Речь у продвинутых красавцев — вОлОгОдская, то бишь смятая и невнятная, через губу, а то и две. Помню фразу из графоманозалежей: «говорил не разжимая губ». Никакой не ляп — в Городе Во именно так и общаются. Общение с консультантами затруднено ещё и дополнительно: они не знают, что такое «планшет», «таблетка» и «Wacom».
— Что вас интересует? — голос откуда-то из интернетовского окопа.
— Графический планшет. Дешевый.
— Что-что-что?.. — Консультантский взор растерянно скользит по витринным ноутбукам. «Хороши», — соглашаюсь я мысленно.
— Это такая... фиговина для рисования. Электронный твёрдый коврик. С ручкой. И с мышкой.
— Да-а?! Никогда не слышал.
— Может, привезти откуда-нить возможно?
— А где ж искать-то?
— Поиск/Wacom.
...Набирает. Шуршит мышью. Зависает надолго. Видать, ничего не находит — звонит в магазинные задворки:
— Серёга, найди в Сети ту фигню, на которой у тебя жена козюльки рисует!
...Ещё с полчасика — лик консультанта слегка проясняется:
— Вроде есть… За 100 долларов, без мыши, формат А6. Дешевле нет. Дороже есть.
Зависает в мониторе. Изучает фигню. Я пытаюсь обогнуть стол и заглянуть туда же, чтоб тоже поизучать. Консультант рявкает:
— На место!
И снова выпадает в нирвану.
* * *
Ну, счета-справки, как водится, недосягаемы, ибо глубоко виртуальны. Их — добывать в поте лица и полном сносе крыши.
А вот ландшафт сноса крыш реален до состояния архетипного сна.
Центр города, однако.
Средневековье электронной эпохи, когда мусор вышвыривался из окон в улицы. Скорбные останки потребления по колено, помойное сосуществование увенчано надёжными северными сугробами и толпами иномарок.
...И действительно, — понимаю я, — какие такие планшеты?
С тоской смотрю на промокшую обездомленную тумбочку — лет около сотни будет. Старая Надёжная Вещь. Гибнет. Прихватить бы с собой, на фазенду — ей бы у нас понравилось. Старая Вещь сразу подружилась бы с Кошками. Но не поднять и не донести.
Под ногами — втоптанный в мартовские хляби жёлтоцветочный ворсовый ковёр. Целёхонький и немаленький. Даже бомжам, видать, ни к чему.
...Эх-х, моя страсть к помойкам. Неизлечимая.
В понедельник с утречка опять на Охоту. Вдоль по Козлёнской. Ловить Окато.
А вот ландшафт сноса крыш реален до состояния архетипного сна.
Центр города, однако.
Средневековье электронной эпохи, когда мусор вышвыривался из окон в улицы. Скорбные останки потребления по колено, помойное сосуществование увенчано надёжными северными сугробами и толпами иномарок.
...И действительно, — понимаю я, — какие такие планшеты?
С тоской смотрю на промокшую обездомленную тумбочку — лет около сотни будет. Старая Надёжная Вещь. Гибнет. Прихватить бы с собой, на фазенду — ей бы у нас понравилось. Старая Вещь сразу подружилась бы с Кошками. Но не поднять и не донести.
Под ногами — втоптанный в мартовские хляби жёлтоцветочный ворсовый ковёр. Целёхонький и немаленький. Даже бомжам, видать, ни к чему.
...Эх-х, моя страсть к помойкам. Неизлечимая.
В понедельник с утречка опять на Охоту. Вдоль по Козлёнской. Ловить Окато.
Вологда, Кувшиново. 2 апреля 2006 г
